Военная хитрость, смекалка, находчивость на войне

"Пройди путём непроходимым
И верь:
Своим
Оружием непобедимым
Мы победим!"

А. Решетов

В глубоко правдивой, исполненной юмора, классически ясной по своей поэтической форме поэме «Василий Тёркин» (1941-1945) А. Т. Твардовский создал бессмертный образ советского бойца. Наделённое проникновенным лиризмом и "скрытостью более глубокого под более поверхностным, видимым на первый взгляд", произведение стало олицетворением патриотизма и духа нации.
     Вслед за ротою стрелковой
     Тёркин дальше тянет провод.
     Взвод – за валом огневым,
     Тёркин с ходу – вслед за взводом,
     Топит провод, точно в воду,
     Жив-здоров и невредим.

     Вдруг из кустиков корявых,
     Взрытых, вспаханных кругом, –
     Чох! – снаряд за вспышкой ржавой.
     Тёркин тотчас в снег – ничком.

     Вдался вглубь, лежит – не дышит,
     Сам не знает: жив, убит?
     Всей спиной, всей кожей слышит,
     Как снаряд в снегу шипит…
     Хвост овечий – сердце бьётся.
     Расстаётся с телом дух.
      "Что ж он, чёрт, лежит – не рвётся,
     Ждать мне больше недосуг".

     Приподнялся – глянул косо.
     Он почти у самых ног –
     Гладкий, круглый, тупоносый,
     И над ним – сырой дымок.
     Сколько б душ рванул на выброс
     Вот такой дурак слепой
     Неизвестного калибра –
     С поросёнка на убой.

     Оглянулся воровато,
      Подивился – смех и грех:
     Все кругом лежат ребята,
     Закопавшись носом в снег.
     Тёркин встал, такой ли ухарь,
     Отряхнулся, принял вид:
      – Хватит, хлопцы, землю нюхать,
     Не годится, – говорит.

     Сам стоит с воронкой рядом
     И у хлопцев на виду,
     Обратясь к тому снаряду,
     Справил малую нужду…

"Воюют не числом, а умением" – гласит старая солдатская мудрость. Многие эпизоды Великой Отечественной войны подтвердили ее правоту. Действительно, не всегда исход боя определяло число кораблей и самолетов, орудий и пулеметов. Ситуации иногда складывались так, что противник, имевший численное преимущество, терпел поражение или не мог добиться планируемого успеха, а более слабый успешно выполнял поставленную задачу или уничтожал более сильного врага. И не малую роль в этом часто играли смекалка и хитрость, с помощью которых удавалось добиться внезапности, скрыть свои истинные намерения.

Бывали в годы войны и такие случаи, когда боевая задача казалась просто невыполнимой из-за недостаточного количества сил или отсутствия требуемого оружия. И тогда опять же на помощь приходили смекалка и хитрость. Подчас это выражалось в настолько решительных и дерзких действиях, что теперь, по прошествии времени, они кажутся неправдоподобными.

Смекалка – природное качество многих людей. Однако она дает нужные результаты только тогда, когда сочетается со знаниями и мастерством. В боях Великой Отечественной войны наши офицеры и солдаты показали немало примеров находчивости и смекалки. Силу, отвагу и стойкость они подкрепляли сметкой и военной хитростью, находя выход из самого, казалось бы, безнадежного положения. Вот некоторые воспоминания генерал-полковника в отставке И.П. Вертелко:

Язык "на живца"

Далеко не случайно о хитрости и всевозможных ухищрениях разведчиков на войне ходят легенды. Иногда, чтобы добыть языка, приходилось придумывать такие неожиданные "операции", хитроумные ходы, вспоминая которые сейчас невольно улыбаешься. Дело было опять же в Прибалтике. Фронт стабилизировался, обе стороны основательно окопались и замерли в ожидании. Одни ждали атаки, другие – держали оборону. В такое затишье всегда очень трудно добывать языков. А командование требует – нужна информация!

В том месте, где мы тогда остановились, нейтральная полоса была довольно широкой – метров четыреста-пятьсот, а то и больше. И стояли на ней полуразрушенные крестьянские дома, какие-то хуторки. Жителей, конечно, не было – всё это пространство хорошо простреливалось. А вот живность домашняя была. Она же не понимала, что идет война, и только, наверное, радовалась, что разрушены сараи и загоны и можно спокойно гулять, где хочется.

Этим мы и воспользовались. Поймали крупного гусака и несколько гусынь. Под покровом ночи пробрались к хуторку на "нейтралке", привязали гусиного "паренька", а его "девчат" отпустили. Мы же в основном были парнями деревенскими и знали, что гусыни от своего вожака никуда не уйдут.

Сами далеко уходить не стали, а устроили засаду в нескольких метрах от гусей и стали ждать. Надеялись, что немцы увидят птиц и не преминут добыть себе на завтрак свежей гусятинки. Так оно и вышло. Чуть рассвело, гуси стали гоготать, хлопать крыльями. Фрицы это заметили и отправили за добычей нескольких бойцов. Видно, эти парни были слишком голодными, потому как пробирались без особой предосторожности. Это их и сгубило... А у нас радость была двойная – и боевое задание выполнили, и гуси стали приятным дополнением к скудному солдатскому пайку...

По немцам из немецкого пулемета

У меня с детства была страстная любовь к оружию. Помню, еще в деревне, мальчишкой, я выстругивал из дерева шашки и револьверы, с которыми "воевал" с такими же пацанятами. А потом вообще перещеголял всех, купив у старьёвщика за тридцать рублей, которые спёр у родителей, пугач и двадцать пистонов к нему. Ох и досталось же мне тогда от отца, несколько ночей я мог спать только на животе!.. И вот уже будучи танкистом, я как-то на поле боя нашел немецкий пулемет. Не взять его просто не мог. Но когда принес этот трофей и показал командиру танка, тот запретил брать его внутрь – мол, места и так мало. И тогда я завернул пулемет в тряпку и приспособил его за запасным топливным баком. В надежде, что когда-нибудь сгодится. В перерывах между боями доставал его, ставил пустые банки и бутылки на бруствер и совершенствовал свою стрельбу. И наконец настал тот час, когда я смог применить его и в бою!

Немцы под Шяуляем изводили нас контратаками. Они их предпринимали по четыре-пять в день. Нам приказали зарыть танки в землю, оставить внутри по два человека из экипажа, чтобы они стреляли из пушек, а двум другим с личным оружием занять оборону рядом. В основном у танкистов были автоматы ППШ, и только у меня немецкий пулемет MG-34.

На нас шли танки, а между ними в полный рост, с закатанными рукавами солдаты в черных мундирах. И беспрерывно поливали нас огнем из своих "шмайссеров"! А у их автоматчиков голенища сапог очень широкие, они в них по шесть рожков в каждый засовывали, поэтому могли стрелять, практически не экономя патронов, только успевай менять! Ну, думаю, сейчас вы у меня своего родного огонька отведаете! Почувствуете, каков он на вкус! Подпускаю их поближе и начинаю стрелять длинными очередями. Они, конечно, не ожидали такого отпора, и атака быстро захлебнулась. После боя командир мне сказал, что я уничтожил тридцать четыре фашиста.

Сосредоточение "значительных" сил

Наши подразделения вели бой за улучшение своих позиций. Один стрелковый взвод овладел небольшой деревней, но, встреченный сильным огнем противника, вынужден был в ней остановиться. Во взводе насчитывалось 22 человека и имелся один станковый пулемет, но этого было недостаточно для того, чтобы удержать деревню. И командир взвода решил применить хитрость.

Перед деревней на горе немцы занимали большое село. Позади деревни начинался лес, а между ними проходил овраг, поросший кустарником. По оврагу пролегала дорога, которая просматривалась противником. Захваченные впоследствии в плен немецкие солдаты рассказали следующее. Немецкие наблюдатели видели, как по дороге из леса в направлении деревни двигалась группа советских солдат. Их было пятнадцать человек с двумя ручными пулеметами. Советские солдаты быстро прошли по дороге и скрылись в деревне. Через полчаса из леса снова появилась группа советской пехоты со станковым пулеметом и также направилась к деревне.

Некоторое время спустя по дороге, прикрываясь кустарником, проходили одиночные советские солдаты. В течение второй половины дня продолжалось движение к деревне советских бойцов группами и в одиночку. К вечеру, по донесению немецкого наблюдателя, в деревне сосредоточилось до 200 солдат русской пехоты со станковыми и ручными пулеметами.

Хитрость советского офицера удалась. А она заключалась в следующем: наши солдаты незаметно достигали леса, а оттуда возвращались в деревню, следуя дорогой, видимой для немцев. Это было проделано несколько раз. С наступлением темноты советский офицер решил атаковать село. Наши солдаты рассыпались в цепь на широком фронте, подползли к противнику и по сигналу одновременно бросились в атаку, ведя на ходу огонь из автоматов и ручных пулеметов. Станковый пулемет вел непрерывный огонь с фланга. Немцы, будучи уверены, что в деревне сосредоточены значительные силы наших войск, не приняли боя и стали поспешно отступать. Взвод ворвался в село, овладел им и захватил пленных.

"Беспокоящий" выступ

В конце 1943 года на участке фронта юго-восточнее Невеля наш передний край обороны врезался клином в немецкие позиции. В образовавшемся выступе находилась высота, на которой был оборудован батальонный узел сопротивления. Выступ очень беспокоил противника, так как являлся не только удобным исходным положением для наступления, но и непрерывно держал боевые порядки врага под угрозой флангового удара. Немцы несколько раз пытались сбросить наши подразделения с высоты и выпрямить линию фронта, но успеха не добились.

В начале декабря разведкой было установлено, что противник начал подтягивать силы к обоим флангам выступа. Намерения врага были ясны. Немцы собирались снова нанести удар с севера и юга и таким образом ликвидировать "беспокоящий" выступ. Командир роты, оборонявшейся на правом фланге, получил предупреждение старшего начальника о возможном наступлении немцев с утра 10 декабря. Учитывая превосходство противника в живой силе и вооружении, офицер решил применить хитрость. Она заключалась в следующем: командир роты приказал отрыть в снегу в сторону противника три "уса" на расстояние 100-120 м, а на концах "усов" оборудовать снеговую траншею. С наступлением темноты саперы и пехотинцы, одетые в маскировочные халаты, за четыре часа отрыли ходы сообщения и траншею, а на ее флангах оборудовали открытые площадки для станковых пулеметов.

Утром немцы начали артиллерийскую подготовку по переднему краю нашей обороны. Командир роты вывел свои подразделения в отрытую в снегу траншею. Таким образом, вражеская артиллерия и минометы били по пустому месту, а наша рота оказалась вне опасности и наблюдала за поведением врага. За несколько минут до окончания артиллерийской подготовки немецкая пехота перешла в атаку. Подпустив ее на 25-30 метров, командир роты подал сигнал, и рота открыла залповый огонь, затем одновременно поднялась и контратаковала противника. Неожиданное появление советских солдат в нейтральной зоне ошеломило немцев, и они стали в беспорядке отходить. Воспользовавшись этим, рота перешла в преследование и на плечах отходящего врага ворвалась в его траншеи. Так военная хитрость командира и умелые действия роты позволили не только удержать, но и расширить "беспокоящий" выступ.

Пни на плотах

Осенью 1943 года батальон одного из гвардейских стрелковых полков, преследуя отступающего противника, вышел к р. Днепр в районе Коробово. Здесь батальону была поставлена задача – с наступлением темноты форсировать реку на подручных средствах севернее Коробово, сбить заслоны врага на правом берегу, овладеть Хаткой, закрепиться и обеспечить переправу главных сил. Справа и слева соседние подразделения также должны были форсировать реку. Днем выбрали место переправы, поставили задачи подразделениям, наметили порядок переправы. С наступлением темноты первыми начали переправу на плотах автоматчики, но когда они достигли середины реки, противник осветил местность ракетами и открыл по плотам сильный огонь. Переправа не удалась.

Оценив сложившуюся обстановку, командир батальона решил ввести противника в заблуждение следующим образом: силами одного стрелкового взвода при поддержке артиллерии и минометов продолжить переправу на участке севернее Коробово, чем отвлечь внимание и огонь противника, а главные силы батальона (без батальонных и полковых орудий) переправить западнее Коробово, в районе сада, атаковать врага и овладеть Хаткой.

Перебросив лодки в район сада на руках и волоком, подразделения батальона начали переправу. Оставшийся на берегу севернее Коробово стрелковый взвод с несколькими пушками и минометами открыл по противнику сильный огонь, а саперы, погрузив на плоты бревна, пни и коряги, стали отталкивать их от берега. Подхваченные течением плоты выносились на середину реки. Немцы, не разгадав хитрости, приняли это за действительную переправу и открыли по плотам огонь. В результате артиллерийско-минометного обстрела некоторые плоты были разбиты; отдельные бревна уносило течением вниз по реке. В это время главные силы батальона продолжали переправу через реку. Командир батальона переправился на вражеский берег с первым подразделением и немедленно выслал разведку в лес юго-западнее Хатки с целью выявить скрытые подходы к этому населенному пункту. Когда разведка возвратилась, батальон уже полностью сосредоточился на правом берегу. По приказанию командира, роты втянулись в лес и, выйдя на его северную опушку, внезапно атаковали врага во фланг. Не выдержав удара, немцы стали отходить в северном направлении.

Качающиеся сосны

Это было под Старой Руссой. Передний край немецкой обороны проходил за кустарником и был скрыт от наблюдения. Попытка одного из наших подразделений организовать наблюдение с деревьев не увенчалась успехом. По взобравшимся на сосны солдатам немцы открывали сильный пулеметный огонь, и наблюдение прерывалось. Наступила ночь. Командир взвода приказал солдатам привязать к верхушкам нескольких деревьев веревки и протянуть их концы в окопы. На рассвете солдаты начали трясти деревья. Немцы решили, что наши наблюдатели снова забираются на сосны, и стали обстреливать верхушки деревьев пулеметным и минометным огнем. Так продолжалось до полудня. Потом немцы прекратили стрельбу, вероятно, догадавшись, в чем дело. В течение второй половины дня противник не произвел ни одного выстрела по деревьям, и наши солдаты могли спокойно вести наблюдение.

Пустая лодка

Стрелковая рота успешно форсировала реку, захватила плацдарм на вражеском берегу и закрепилась. Требовалось передать донесение об обстановке командиру батальона, но радиостанция была подмочена при переправе, а проводная связь отсутствовала. Попытка послать донесение со связным тоже не удалась. Тогда командир роты решил обмануть врага. Он приказал пустить по течению пустую лодку, а за ее бортом плыть двум солдатам. Приказание было выполнено. Лодку понесло по течению, а плывшие солдаты направляли ее к нашему берегу. Немцы вначале открыли огонь по лодке, но потом, решив, что она пуста, прекратили стрельбу. Донесение было доставлено командиру батальона.

"Замыкающие" вражеской колонны

Один офицер с четырьмя разведчикам двое суток находились в разведке в тылу противника. Задача была выполнена, и надо было возвращаться в расположение своего подразделения. Ночью, двигаясь по опушке леса, разведчики услышали ржание коня. Свернули в сторону, но там слышались голоса немцев. Удаляться в стороны было опасно, так как, во-первых, разведчики плохо знали местность, а во-вторых, переход по нейтральной зоне перед соседней частью мог вызвать неоправданные потери. Шел мелкий осенний дождь. Разведчики кутались в маскировочные халаты, ежась от пронизывающего ветра. Выйдя на опушку к дороге, они увидели немецких солдат, шедших в колонне по два.

Немцы были одеты в маскировочные халаты. Вскоре колонна миновала разведчиков, но шедший последним вражеский солдат отстал и направился к деревьям. Наш офицер окинул его взглядом: они были почти одного роста. Мгновенно созрел план действий. Немец находился от офицера в двух шагах. Стремительный бросок – и враг повален на мокрую землю, не издав ни звука.
– За мной! – тихо приказал офицер.

Опытные разведчики поняли замысел командира. Построившись по два, они двинулись вперед. Нагнали колонну. Замыкавший колонну немец не обратил на них внимания. Пройдя около километра, немцы были остановлены патрулем. Шедший впереди что-то ответил ему, и колонна продолжила свой путь. Подошли к линии фронта. Советский офицер определил это по знакомой местности. Здесь он со своими разведчиками бывал не раз. Поравнявшись с густым кустарником, офицер замедлил шаг. Затем резко свернул в сторону. За ним последовала вся группа разведчиков. Так они скрылись в кустарнике. Отсюда через некоторое время разведчики благополучно возвратились в свое подразделение.

"Манёвр" у Кобылино

Летом 1944 года наши войска готовились к наступлению юго-восточнее Витебска. На одном из участков фронта взводу автоматчиков было поручено просочиться в тыл врага и в районе Кобылино уничтожить штаб мотострелковой части. В ночь на 2 июня разведчики провели автоматчиков через передний край обороны противника. Густым лесом они благополучно подошли к деревне, расположенной в 6-7 км от Кобылино. Противника в ней не оказалось. Однако местные жители рассказали, что почти ежедневно вечером в деревню приезжают из Кобылино две-три немецкие подводы, которые забирают продовольствие и фураж.

С наступлением темноты взвод вышел на дорогу в направлении Кобылино и организовал засаду. Вскоре показались подводы. Когда они поравнялись с засадой, автоматчики выскочили, окружили их и без единого выстрела захватили трех немецких солдат. Пленные рассказали, что штаб их части находится в Кобылино, в школе, расположенной при въезде в село. Оставив пленных под конвоем двух солдат на опушке леса, командир взвода приказал остальным автоматчикам подготовить гранаты, взрывчатку, погрузиться на подводы и укрыться брезентом. Когда приказание было выполнено, подводы двинулись по дороге на Кобылино. Через 15-20 минут подводы подъехали к зданию школы. У двери, прислонившись к стене, стоял часовой.

Командир взвода подал свистком сигнал, автоматчики соскочили с подвод, забросали окна гранатами и вслед за взрывами ворвались в помещение. Уничтожив офицеров и солдат, находившихся в штабе, советские воины захватили документы и, погрузившись на подводы, скрылись в темноте, прежде чем немецкие подразделения поднялись по тревоге. На опушке леса их ожидал конвой с пленными немецкими солдатами. Бросив подводы, взвод храбрецов быстро скрылся в лесу и к утру возвратился в расположение своих войск.

Среди копен

Шли первые месяцы войны. Севернее ст. Врадиевка немцы ввели свежие резервы и утром 6 августа атаковали правый фланг одного из стрелковых полков. Попытка прорвать нашу оборону не имела успеха, и враг, понеся потери, отошел в исходное положение. Через три часа в этот район немцы подтянули до 20 танков и снова начали наступление. На этот раз враг наносил удар по левому флангу полка, где оборонялся 3-й стрелковый батальон. Перед боевыми порядками этого батальона расстилалось поле, на котором стояло много копен ржи. Немцы рассчитывали, что, прикрываясь этими копнами, они сумеют быстро вклиниться в наши боевые порядки и ударить с тыла по главным силам полка.

Однако командир батальона, ожидая атаки врага, подготовил противнику "сюрприз". Еще утром он приказал двум стрелковым ротам расположиться группами по два – три солдата у каждой копны. Солдаты, кроме своего стрелкового оружия, имели противотанковые гранаты РПГ-40 и бутылки с горючей смесью, а в отдельных копнах были установлены ручные и станковые пулеметы. Разумеется, что копна сама по себе оказалась хорошим маскировочным средством. Таким образом, оборудование огневых точек в копнах не только обеспечивало внезапность огневого воздействия, но и создавало высокую плотность огня на коротких дистанциях.

Началась атака противника. Впереди в две линии двигались танки, а за ними на расстоянии 300-350 м – пехота. Танки подошли к копнам и между ними стали продвигаться вперед. Подпустив врага на 80-100 м, стрелки открыли пулеметный и ружейный огонь по следовавшей за танками пехоте и вынудили ее залечь, одновременно забросали танки гранатами и бутылками с горючей смесью. В первые же минуты боя было подбито и зажжено три немецких танка. Остальные машины, не имея возможности определить, из каких копен по ним ведут огонь (копен было очень много), стали разворачиваться и отходить. При отходе немцы потеряли еще 8 танков. Атака врага была отражена.

Лыжи в бою

Зимой важное значение имеют населенные пункты и дороги. За них всегда велись упорные бои. В этих боях иногда значительную роль играли мелкие подразделения (особенно автоматчиков), поставленные на лыжи. Совершая обход и охват противника, они нередко достигали большего успеха, чем целая часть. Подразделения одного из стрелковых полков, преследуя отходящего противника, были встречены сильным огнем с промежуточного рубежа обороны. Как выяснилось позднее, это были сильные заслоны, под прикрытием которых враг отводил главные силы на следующий рубеж. Сбить противника с хода часть не могла. Было решено провести тщательную разведку и подготовку, чтобы на рассвете следующего дня перейти в наступление.

Перед фронтом 2-го батальона находилась высота с хутором, где оборонялась усиленная пехотная рота. Командир батальона решил: с наступлением темноты выслать на лыжах через рощу в тыл противника взвод автоматчиков, придав ему два станковых пулемета на лыжных установках. Взводу ставилась задача: проникнуть в тыл к немцам и по условленному сигналу внезапным ударом с тыла навести в расположении врага панику, облегчив тем самым действия батальона с фронта. Автоматчики-лыжники были снабжены белыми маскировочными костюмами с капюшонами, а станковые пулеметы побелены. Все лишнее снаряжение автоматчикам приказали оставить, тщательно подогнать лыжи, захватить побольше патронов и сухой паек на двое суток. Стемнело. Автоматчики вышли по намеченному маршруту к роще. Только что выпавший снег заглушал скрип лыж. Впереди двигался парный дозор. Противника на пути не было.

Взвод вышел к хутору с тыла и стал ждать сигнала. На рассвете командир взвода увидел взвившуюся красную ракету, означавшую, что батальон перешел в наступление с фронта. Тогда, не теряя ни минуты, автоматчики ворвались в хутор. Энергичные одновременные действия советских воинов с тыла и фронта застали противника врасплох. Началась паника. Немцы группами и в одиночку бросились в сторону ближайшего села. Командир взвода автоматчиков принял смелое решение – не дать врагу уйти. Автоматчики стремительным броском вышли на путь отхода немцев и почти полностью уничтожили их.

Что же обеспечило успех батальону? Несколько причин. Командир батальона заранее подготовил исходное положение для наступления – оборудовал снежные окопы и другие укрытия. Это позволило личному составу сохранить силы, предупредить случаи обморожения. Станковые пулеметы, орудия и минометы были поставлены на лыжно-санные установки; для подачи боеприпасов в роты использовали волокуши, которые передвигали солдаты-лыжники. Это увеличило подвижность и маневренность огневых средств батальона. Все автоматическое оружие было подготовлено к безотказному действию (части пулеметов и автоматов смазаны зимней смазкой); в снегу отрыты траншеи, по которым подразделения приблизились к противнику на 200 м.

Наконец, удачно было выбрано время начала атаки – на рассвете, когда бдительность противника ослабла после бессонной ночи. Но самое главное – умелое использование взвода автоматчиков на лыжах, который, во-первых, скрытно вышел в тыл противника и по условному сигналу атаковал врага с тыла именно в тот момент, когда батальон начал действовать с фронта, а во-вторых, взвод не допустил отхода противника, своевременно перекрыв дорогу.

"Трубочисты"

Зимой 1943 года на одном из участков советско-германского фронта в степях на Верхнем Дону отличилась советская снайперская пара – рядовые Рындин и Симаков. Командир взвода снайперов младший лейтенант Погорельцев поставил перед ними задачу уничтожить минометный взвод противника, очень досаждавший своим огнем красноармейцам стрелкового батальона. Немецкие минометчики устроили свою позицию в овраге. Кругом – степь, голая, как ладонь. Ни холмика, ни кустика. Справа овраг кончался на "ничейной" земле. Здесь, метрах в ста от окопов противника, стоял хутор, вернее, то, что от него осталось: полуразвалившаяся изба и надворные постройки.

Долго осматривали советские снайперы заснеженную степь и голубую впадину оврага. Начало смеркаться. Из станицы трассирующей очередью ударил пулемет. Было видно, как трассирующие пули, пробив избу, угасли в стоге сена. Из стога медленно поднялся сизый дымок. Тогда-то Рындин и принял решение спрятаться у фашистов "за пазухой".

Основные события начались с утра. Овраг был глубокий, и фашистские минометчики чувствовали себя здесь в полной безопасности. Только немцы открыли беглый огонь по советским позициям, как командир минометного взвода вдруг свалился с пулей в виске; за ним – наводчик, а минут через десять – второй номер. Поднялась тревога. Так могли работать только снайперы. Множество биноклей и стереотруб, десятки напряженных взглядов ощупывали метр за метром безлюдную степь, обшаривая ее. Может быть, "Иваны" прячутся на хуторе? Но он загорелся еще ночью, и теперь из-под снега поднималась только кирпичная печь, да рядом дымились обуглившиеся бревна. Одному из немецких наблюдателей показался подозрительным снежный сугроб, наметенный ветром.

Фашисты пристрелялись, дали беглый огонь из пулеметов и минометов, подняли настоящую вьюгу, глубоко проковыряли мерзлую землю, но – безрезультатно. А меткие невидимки продолжали свою губительную работу. Они спрятались в печке. С вечера им повезло. Началась метель, и они смогли незамеченными подползти к развалинам хутора. Как и думал Рындин, изба оказалась пустой. За полтора часа снайперы разобрали ее по бревнышку. Несколько досок и охапку соломы они положили на самую печь и подожгли остатки дома. Дым и огонь со всех сторон окутали избу. Так начался "пожар". Убедившись, что все идет как следует, снайперы забрались в печь и положили на загнеток несколько головешек. Хутор горел весь день. Огонь то совсем угасал, то вновь разгорался, раздуваемый ветром. Время от времени рядом с печкой взбивали снег пулеметные очереди. Это по просьбе Рындина наши давали огоньку для маскировки.

К вечеру в овраге на немецких минометных позициях остались только занесенные снегом трупы. Большая часть минометчиков противника была уничтожена. Советским снайперам лежать в печке было очень неприятно. Ее кирпичные стены промерзли насквозь, и бойцам пришлось прижиматься друг к другу, чтобы хоть немного согреться. От сажи у них першило в горле, и бойцы надрывались от кашля. Стемнело. Они хотели уже вылезать, когда вблизи раздался звук. На фоне январского неба показались белые тени. Они двигались гуськом. Привычное ухо различало скрип лыж. Немцы пришли проверить остатки хутора. Советским снайперам все же удалось остаться незамеченными. Больше всего они боялись закашлять. Однако пронесло. Поэтому они приняли решение, раз уж немцы проверили, лучшего места, чем остатки этого дома теперь не найти. И они остались там еще на одну ночь.

Рындин и Симаков пролежали в печке еще одну ночь и весь следующий день, дрожа от холода, кашляя, дыша сажей, продолжая уничтожать наблюдателей и пулеметчиков. Только на следующую ночь вернулись они в роту. На белом снегу их черные фигуры казались зловещими. Сажа насквозь пропитала полушубки, валенки и ушанки; сажа вычернила даже поры их кожи, не оставив ни одного светлого пятна. Выделялись только глаза. Снайперы доложили своему командиру об уничтожении за два дня нескольких десятков немцев.

Ворона

...В октябре 1942 года на одном из участков Западного фронта под Гжатском снайпер Михаил Малов заметил появление вороны на кусте рябины в расположении гитлеровцев. Казалось бы, присутствие птицы – явление обычное. Но в этот же день к вечеру ворона опять появилась на том же месте. Малов увидел это и стал следить, куда она полетит. Минут через 10-15 ворона спряталась за куст. На следующий день произошло то же. Сомнений не было: враг использовал чучело вороны для маскировки наблюдательного прибора. Внимательность снайпера помогла обнаружить и ликвидировать вражеский наблюдательный пост.

Умение наблюдать достигается повседневной учебой и тренировкой, а не от случая к случаю. Умеешь хорошо наблюдать – лучше знаешь противника, а знание врага – ключ к победе. Каждому воину во время боевых действий приходится внимательно следить за местностью и противником. Без этого мотострелки, танкисты, артиллеристы, минометчики, да и солдаты других специальностей, не могут решать боевые задачи. Ведь нужно находить цели для своего оружия и корректировать огонь. Кроме того, любому бойцу командир может поставить задачу быть наблюдателем, так как наблюдение в отделении и взводе – основной способ разведки. Оно ведется непрерывно, днем и ночью, во всех видах боя, на марше и при расположении войск на месте. Что же нужно для результативного наблюдения? Уметь хорошо ориентироваться на местности, днем и ночью, по карте и без нее, определять точно расстояние до цели как с помощью приборов наблюдения, так и без них, знать различные демаскирующие признаки, уметь составлять простейшую схему местности с указанием на ней того, что удалось обнаружить, производить целеуказание, обладать отличной зрительной памятью, все видеть, а самому оставаться незамеченным.

Умение наблюдать дается не сразу. Оно вырабатывается постепенно, упорной учебой и длительной кропотливой практической работой. От опытного наблюдателя-разведчика и снайпера не ускользнет ни одна мелочь. Они замечают все новое, обдумывают, увязывают это с имевшимися ранее данными. Только осмыслив все увиденное, можно сделать правильный вывод о результатах своей работы.

Известно много замечательных примеров, как надо кропотливо и настойчиво добывать о противнике необходимые данные. Интересен рассказ артиллерийского наблюдателя рядового С. Фролова о своем боевом опыте наблюдения в годы войны: "Лежу я в яме на пригорке между двух сосен. Имею задачу выследить фашистских наблюдателей. Кругом все как будто без изменений. Как стоял лес, так и стоит. Но я не отчаиваюсь. Снова обвожу глазами каждое дерево, пенек, кустик. И замечаю – с одного дерева кора содрана метра на полтора. Смотрю дальше – и на другом дереве то же самое. В чем дело? – думаю.

С какой целью? На землянку, что ли, им кора понадобилась? Или... Стал я искать глазами, нет ли поблизости пенька метра в полтора высотой? Замечаю – точно: две ели были сломаны осколками наших снарядов, остались пни, но были эти пни не такие высокие, как теперь. А пень, вы знаете, не растет. И все стало понятно: из содранной коры фрицы сделали искусственные пни, чтобы вести наблюдение. Передал об этом на батарею. Одна за другой полетели на пеньки мины... А потом, когда мы продвинулись вперед, нашли за этими пнями трупы немецких наблюдателей. Хитрость, стремление скрыть свое появление, место расположения и намерение всегда были и остаются непреложным правилом действий на поле боя. Можно сказать, что никогда, кроме разве демонстративных, заведомо ложных действий, противник не появляется открыто.

Ва-банк

Подвиг, за который Фролова Василия Ивановича наградили Орденом Александра Невского, он совершил в апреле 1944 года. Прошел почти год после переломной Сталинградской битвы, и советские войска с каждым днем освобождали все больше городов и сел, захваченных фашистами. Выбив немцев за пределы СССР, наши солдаты гнали их по Европе. В апреле 1944-го советские части были уже в Польше.

Батарея, которой командовал Фролов, остановилась неподалеку от местечка Корытово. Перед бойцами стояла сложная задача – помешать соединению войск противника. Для этого наше подразделение встало на их пути и... попало в окружение. Уставшие солдаты, минимум боеприпасов, максимум немецких войск... Все, казалось, было против батареи Фролова. Все говорило, что в предстоящем бою не выживет никто.

Поздней ночью немцы неожиданно зашевелились и пошли на наших солдат. Василий Иванович знал, что снарядов и солдат у него куда меньше, чем у врага, поэтому решил одолеть их хитростью. Стал размеренно и точно обстреливать позиции врага. Да так, что первые взрывы раздались в самой гуще немцев. Шквальный огонь не прекращался ни на минуту. И лишь когда осталось всего два снаряда, огонь прекратили. И – чудо: немцы растерялись, стали отступать на север, где и остановились... Давящую тишину предрассветных минут нарушил чей-то голос. К позициям советских воинов шел немецкий солдат. Он махал руками и что-то кричал по-польски. Когда прислушались, не поверили своим ушам – он хотел сдаться в плен.

И здесь Василий Иванович придумал ход, которому бы позавидовал и сам Александр Невский. С видом командира, у которого еще как минимум два вагона боеприпасов, он вышел к перебежчику. И – как бы делая одолжение – сказал, что сохранит жизнь его товарищам, если те сдадутся в плен. Солдат пошел обратно. Вскоре, на горизонте опять появился знакомый немец и передал, что с Фроловым хочет переговорить его командир. Василий Иванович, искусно скрывая волнение, дал команду зарядить два последних снаряда на всякий случай... И пошел в расположение немецких войск. Но предосторожности оказались лишними. Офицер, с которым он вел переговоры, довольно быстро согласился сложить оружие. Врагу, который, кстати, довольно неплохо говорил по-русски, было достаточно слова советского офицера: «Гарантирую жизнь тем, кто сдастся в плен».

В плен сдались 150 из примерно 300 фашистов. Но расслабляться было рано. Ведь в автоматах солдат Василия Ивановича не осталось ни одного патрона! А конвоировать пленных надо было не один десяток километров. И опять помогла хитрость. Фролов намеренно поставил сопровождать немцев всего двух автоматчиков – мол, с вас и этого хватит. Но если бы фашисты узнали или почувствовали, что в оружии конвоиров нет ни одного патрона, операция была бы сорвана.

Тем временем, пока не сдавшиеся немцы пребывали в растерянности, Василий Иванович дал команду батарее покинуть позиции и перебраться поближе к своим. Надо было спешить, но спешить так, чтобы это не было похоже на бегство – Слава Богу, все прошло гладко: десятки советских солдат были спасены, а полторы сотни немцев доставлены в расположение наших войск.

Вот ещё некоторые примеры солдатской смекалки:

Рота автоматчиков старшего лейтенанта Морозова с двумя танками и двумя орудиями во время рейда по тылам врага заняла развилку дорог. Проходившие по дороге автомашины гитлеровцев расстреливались в упор из пушки. Морозова беспокоило, что выстрелы могут привлечь внимание какой-нибудь немецкой части, и он приказал поставить поперёк дороги танк и закидать его снегом. Происходило это метельной ночью, вражеские машины двигались без света и с ходу разбивались о танк. Уцелевших фашистов уничтожали автоматчики.

Когда крупные боевые корабли были вынуждены уйти из Севастополя в другие порты, линкор "Парижская коммуна" ночью оставил на воде свою маскировочную сеть. прилетевшие утром бомбардировщики неприятеля сбросили на неё бомбы.

У катера, переполненного ранеными, отказали моторы, и он остановился на море, над которым кружили неприятельские бомбардировщики. Командир катера старший лейтенант Дмитрий Андреевич Глухов, чтобы создать видимость покинутого корабля, приказал всем уйти с верхней палубы. За день только один самолёт – на всякий случай – обстрелял судно. Ночью удалось запустить моторы и дойти до базы.

Танкисты – Афонин и Лещинин – стояли в засаде, когда показались пять неприятельских танков с автоматчиками на броне. Два немецких танка были подбиты, остальные ушли от боя. Советские танки начали давить гусеницами и расстреливать из пулемётов спрыгнувших на землю автоматчиков. Спасаясь, те забрались на наши танки и пытались овладеть машинами. Афонин и Лещинин разъехались в стороны и открыли друг по другу пулемётный огонь. Солдаты противника были истреблены.

Противник создал по берегу Свири прочную оборону. Наши войска готовились форсировать реку, но не знали расположения огневых точек врага. Было сделано двенадцать плотов с чучелами людей и макетами пулемётов, которые после артиллерийской подготовки двинулись к вражескому берегу. Немцы, решив, что началось наше наступление, открыли по плотам ураганный огонь. Пользуясь этим, артиллерийская разведка засекла все цели, и они впоследствии были подавлены. Плоты толкали старшие сержанты Малышев, Немчиков, Паньков, Юносов, сержант Зажигин, ефрейторы Маркелов, Мытарев, рядовые Барышев, Бекбосунов, Павлов, Попов, Тихонов. Все они благополучно вернулись с задания.

Разведчики под командой старшины Писарева проникли в немецкий тыл, перерезали телефонный кабель и замаскировались недалеко от этого места. Когда неприятельские связисты пришли чинить его, их схватили и доставили в штаб.

Гвардии лейтенант Орлов с семью бойцами был окружён фашистами. Стрелять было нечем – кончились патроны. Лейтенант приказал бойцам зажать в кулаке по гранате, руки поднять вверх и идти навстречу неприятелю, будто сдаваясь в плен. Когда до немцев было двадцать метров, гвардейцы бросили гранаты; много погибло, а наши прорвали кольцо окружения и вышли к своим.

Разведчик сержант Иван Бобрик пробрался в немецкий подбитый танк, стоявший около вражеских позиций, и оттуда четырнадцать дней по телефону корректировал стрельбу наших орудий.

Лётчик Нельсон Георгиевич Степанян обстрелял из самолёта отряд неприятельской кавалерии. Кавалеристы спрыгнув, разбежались кто куда. Табун лошадей помчался по полю. Степанян несколько раз пикировал на лошадей, направляя их в сторону наших позиций. Весь табун попал в руки наших пехотинцев.

Лётчик Федот Никитич Орлов возвращался после ночной бомбёжки переправы на свой аэродром и получил по радио сообщение, что в районе аэродрома летают немецкие самолёты; сесть на аэродром в это время означал выдать его местоположение врагу. Горючее подходило к концу. Тогда Орлов приказал экипажу прыгнуть с парашютами, найти место для посадки и обозначить его кострами. Бомбардировщик приземлился благополучно.

Из книги Хорькова Гелия Ивановича "Морские были":

На Волге широкой

Шел май 1943 года. Несмотря на то, что советские войска разгромили вражеские полчища у Сталинграда и отбросили врага от берегов великой русской реки, война на ней не окончилась. В то время по Волге проходил основной путь перевозки нефти и горючего из района Баку на Урал и в центр нашей страны для заводов и фабрик, для всех фронтов, для Балтийского и Северного флотов. Противник, не жалел сил, минировал волжские плесы.

Уже к концу апреля обстановка на Волге стала угрожающей. За два дня до майских праздников, подорвавшись на мине, затонул с баржей горючего буксир «Эривань», 2 мая – буксирный пароход «Сергей Лазо», 7-го – нефтеналивная баржа «Комсомолка», 8-го – такая же баржа «Катунь»... Вместе с этими судами было потеряно около шестнадцати тысяч тонн бензина, лигроина, смазочных масел. После каждого взрыва казалось, что горела сама вода. Вся поверхность реки по нескольку часов полыхала огнем, который выплескивался на прибрежные заросли камыша и кустарника, на лесные посадки.

Для минирования Волги противник использовал более сотни самолетов, которые сбрасывали донные неконтактные мины с приборами кратности и срочности. Сброшенные с самолета на парашютах, мины часто зарывались в ил или песок, "замывались" течением. Обнаружить их и уничтожить было очень трудно.

Командование флотилии понимало, что для обеспечения безопасности на Волге нужно на борьбу с минами поднять каждого матроса и старшину, каждого бакенщика и речника, все население прибрежных сел. И люди откликнулись. Женщины и дети организовали сотни дополнительных постов наблюдения вдоль всей Волги. Ночами тысячи глаз внимательно следили за поверхностью воды. Обнаружив место, куда вражеский самолет сбросил мину, люди немедленно сообщали об этом морякам.

Бакенщик, старшина обстановочного участка И. Зимин, заметил, что в последнее время у некоторых сбрасываемых самолетами мин изменился звук. Обычно мины на парашютах падают тихо и только при соприкосновении с водой слышен небольшой всплеск. А вот сейчас бывают случаи, когда падающие мины как-то "подпевают" в воздухе, да и падают в воду с большим шумом. Он запомнил одно место падения такой мины – на отмели.

И когда нашел ее, удивился – "миной" оказался старый авиационный мотор! В другом месте он обнаружил два куска рельса, связанных между собой. Это открытие было настолько важным, что о нем доложили командующему. Контр-адмирал Ю. Пантелеев пригласил старого бакенщика к себе и попросил подробно рассказать о своих наблюдениях. Внимательно выслушав Зимина, все пришли к выводу, что противник использует обманный маневр, сбрасывая в реку различные предметы.

Бакенщик сказал: "Фашисты мины ставят по ночам. Так вот, в темноте мы им сами помогаем их точно сбрасывать. Бакены-то горят всю ночь. А зажигать их надо только тогда, когда на этом участке судно проходит, а потом снова гасить. Тогда фашистам труднее будет точно мины кидать". Ещё Зимин предложил обмануть вражеских летчиков, поставив ложные огни на мелких протоках, окружавших реку, и зажигая их на всю ночь так, чтобы они имитировали судовой ход реки. Вскоре на протоках загорелись десятки огней – "светящаяся декорация", как назвал их Назимов. А бакены на судоходном фарватере стали зажигать только на период прохождения мимо них судов.

Как только начали действовать ложные "фарватеры", большинство вражеских самолетов проходило над Волгой не обнаруживая ее, а затем сбрасывали мины на мелкие несудоходные протоки, а то и просто на прибрежный песок и в камышовые заросли. Их находили на всем протяжении стадвадцатипятикилометровых "световых декораций". В том, что летом 1943 года советские войска разгромили танковые армии гитлеровцев в районе Орла и Белгорода, есть заслуга речников и моряков Волжской флотилии, женщин и детей прибрежных сел. Есть в этом заслуга и старого волжского бакенщика И. Зимина, который был награжден орденом Красной Звезды.

Обмануть врага!

В соответствии с планом штаба Черноморского флота эскадренным миноносцам «Сообразительный» и «Бойкий» была поставлена задача – разрушить склады в Ялтинском порту, уничтожить находившиеся там плавсредства и оборонительные сооружения. Разведданные показывали, что в портах Крыма увеличилось число береговых батарей и наблюдательных пунктов, что в Феодосии и Ялте появились торпедные катера, а на аэродромах Симферополя постоянно дежурят фашистские асы, прошедшие школу нанесения ударов по кораблям. Это уже само по себе осложняло выполнение задания. Помимо этого каждому эсминцу предстояло выпустить по двести снарядов, что требовало довольно долго находиться на боевом курсе, где их будет легко обнаружить и уничтожить.

Экипажи кораблей особенно тщательно готовились к выполнению задания. Комендоры отрабатывали максимальный темп стрельбы, котельные машинисты тщательно готовили котлы, чтобы ни одна искорка не вылетела из трубы, без устали тренировались рулевые в точности управления, а боцманская команда под руководством главного боцмана мичмана К. Финошкина тренировалась не только в тушении пожаров на палубе и заделке возможных пробоин, но и выполняла специальное задание командира эсминца «Бойкий» капитана 3 ранга Г. Годлевского. Они готовили имитатор стреляющего корабля, используя спасательный плотик. Предложил эту идею мичман В. Дорощук.

На спасательном плотике были размещены и закреплены карбидные патроны, дымовые шашки, бочки с промасленной ветошью и паклей. В нескольких жестяных банках находились бутылки с керосином, бензином и мазутом. Периодическое попадание воды на карбидные патроны будет вызывать яркие вспышки огня, похожие на стрельбу орудий, а дымовые шашки – поддерживать выделение постоянного дыма, имитирующего пожар на корабле. Для усиления эффекта горящие промасленные ветошь и пакля будут давать периодическое усиление огня. Возгорание бензина и мазута должно было обеспечить горение на поверхности воды уже после потопления плотика.

Корабли вышли на задание из Поти вечером 1 октября. Головным шел эсминец «Сообразительный» под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Л. Владимирского. Расстояние от пункта базирования до района предстоящих боевых действий нельзя было преодолеть в течение одной ночи, поэтому часть пути эсминцам предстояло пройти в светлое время суток. При активной деятельности разведывательной авиации противника это было неизбежно связано с обнаружением кораблей на переходе, поэтому был выбран маршрут Поти – район Синопа – Ялта.

Стрельба велась беспламенными зарядами, поэтому в первые минуты огневого налета враг не обнаружил наши корабли и считал, что взрываются авиационные бомбы. Когда же фашисты поняли свою ошибку и начали обстрел кораблей тяжелой артиллерией, с «Бойкого», идущего концевым, на воду сбросили имитирующее устройство, которое артиллеристы противника и приняли за подбитый корабль. А наши корабли продолжали стрельбу. Выполнив задание, эсминцы благополучно отошли от берегов Крыма и на следующий день прибыли на базу.

Как когда-то...

Шел сентябрь 1942 года. Бронекатер, которым командовал младший лейтенант Д. Поспелов, поддерживал артиллерийским и пулеметным огнем сухопутные подразделения, оборонявшиеся уже в нескольких сотнях метров от берега реки. Сдерживать натиск наступавших врагов становилось все труднее. По бронекатерам, поддерживавшим защитников города, фашисты били прямой наводкой из пушек и минометов, поэтому моряки старались днем выбирать огневые позиции около естественных укрытий: полуразрушенных причалов, крутояров, вблизи кустов, которые еще не успели сгореть.

В тот раз катер Поспелова находился около высокого обрывистого берега и стрелял из орудий по соседнему участку. Вдруг прибегает солдат-пехотинец и срывающимся голосом кричит: – Братишки! Фашисты прорвались!.. Совсем рядом, на взгорке, здесь над вами. А у нас ни бронебойщиков, ни гранат. Командир меня послал... Помогите! По приказанию Поспелова два матроса с автоматами заняли позицию наверху обрыва, чтобы наблюдать за фашистами и вовремя предупредить об опасности. Развернули орудия – стволы уперлись в глинистый грунт. Башни танковые – углы подъема орудий невелики... Нужно попытаться накренить катер, чтобы увеличить угол возвышения орудий.

Бревна закрепили на палубе, в районе рубки, перпендикулярно борту, так чтобы их концы свешивались за борт. На них подвесили катерную шлюпку и начали загружать ее песком и камнями. Работали кто чем: кто лопатой, кто каской, кто доской, кто просто руками... Чем больше загружалась шлюпка, тем сильнее кренился катер. И, наконец, из носовой башни раздался радостный и торжествующий крик наводчика орудия:
— Небо вижу!

Борт бронекатера ушел под воду. Чтобы закрепить его в таком положении, под днище подвели несколько бревен и досок. Никто не считал, сколько времени потребовалось, чтобы выполнить всю эту работу. Но катерники успели. Бронекатер вздрогнул от залпов, выплеснув над обрывом снаряды. Они падали очень кучно. Вражеские пехотинцы бросились в разные стороны, укрываясь от осколков шрапнели. Два танка заполыхали кострами. Атака врага была сорвана. Ночью с другого берега Волги прибыло подкрепление. И на следующий день, прорвавшийся к берегу противник был отброшен.

Необычная атака

Осень 1943 года в Крыму была для фашистов тревожной. Хотя Гитлер и заверял своих вояк, что Крым никогда не будет отдан русским, но это были только пустые слова. Гитлеровцы, находившиеся в Севастополе и оборонявшие Керченский полуостров, понимали, что десант, высаженный черноморцами у поселка Эльтиген, – начало падения Крыма.

В тот период фашисты увеличили перевозки в северо-западной части Черного моря. Из Евпатории и Ак-Мечети направлялись их транспорты в Одессу и в устье реки Дунай. А подходили они к Крыму с запада в районе мыса Тарханкут. Вот именно на подходах к мысу Тарханкут их и встречали подводные лодки Черноморского флота. В конце ноября вышла туда и подводная лодка М-117 под командованием капитан-лейтенанта А. Кесаева.

Вечером 23 ноября подводная лодка всплыла в тридцати милях северо-западнее мыса Тарханкут. Командир бригады приказывал обнаружить конвой и атаковать его. Рассчитывая, что плохая видимость, дождь и сильное волнение моря не позволят противнику сразу же обнаружить лодку, Кесаев решил атаковать конвой в надводном положении. По левому борту подводной лодки проходил сторожевой катер, справа, на расстоянии четырех – пяти кабельтовых, – две быстроходные десантные баржи. Несколько позади в мутной завесе дождя просматривался силуэт какого-то более крупного судна. Противник обнаружил подводную лодку. Под воду уходить уже поздно – атака сорвется, да и все корабли охранения начнут забрасывать лодку глубинными бомбами.

Командир приказал сигнальщику писать фонарем что попало. А что могли подумать в такой ситуации фашисты? Если не боятся, пишут, значит, свои. А раз так, то нам уже не скрываться нужно было, а больше шуму делать! Но вот, наконец, обнаружен транспорт водоизмещением три – четыре тысячи тонн. Его и выбрал Кесаев для атаки. Поставив угол упреждения на ночном прицеле, он назвал курс рулевому. Лодка начала циркуляцию в тот момент, когда в ее сторону потянулся луч прожектора. Кесаев прильнул к прицелу. Трассы пуль и снарядов прорезали темноту.

Первые взрывы прогремели в стороне от лодки, следующие встали фонтанчиками воды вдоль борта. По надстройке и ограждению рубки застучали осколки. За кармой поднялся высокий столб воды, а в следующее мгновение он обрушился на кормовую надстройку. Корма как бы осела, а потом лодка, освободившись от водяного вала, накрывшего ее, резко дернулась вперед: Секунда, еще секунда... Транспорт вышел на нить прицела.
– Пли!

Торпеды пенными дорожками потянулись к цели. Их след был хорошо виден в свете прожекторов. Промаха быть не могло — до транспорта всего четыре кабельтовых. Позднее, уже после войны, по архивным документам стало известно, что гитлеровцы доложили своему командованию о потоплении русской подводной лодки, которая атаковала конвой у Тарханкута. Вероятно, они решили, что при обстреле лодки она получила гибельные повреждения и не погрузилась, управляемая экипажем, а затонула. Поэтому после атаки фашисты для "надежности" сбросили всего несколько глубинных бомб в том месте, где по их расчетам находилась подводная лодка, и удалились с конвоем. А лодка удачно атаковала транспортный корабль и легла на дно.

Поединок

Старенький морской работяга рыболовецкий траулер РТ-89 «Беломорец», о котором пойдет речь, относился к первенцам советского судостроения. Многие годы перед войной он трудился в условиях Заполярья, добывая треску и камбалу, селедку и морского окуня. Когда началась война, более новые и современные суда были мобилизованы и переоборудованы под сторожевые корабли, тральщики, минные заградители. А РТ-89 продолжал ловить рыбу, но теперь уже только в Белом море. Рыба – рыбой, но иногда и ему приходилось перебрасывать войска в Кандалакшу и Беломорск, транспортировать раненых, уклоняться от бомб вражеских самолетов, участвовать в тушении пожаров в порту, с опаской проходить районы, в которых фашистские стервятники сбросили мины.

Случилось это осенью 1944 года. Война с Севера ушла на Запад. Все реже у наших берегов появлялись подводные лодки врага, прекратились и налеты самолетов противника на суда, плавающие вблизи побережья Кольского полуострова. В этих условиях командование Северным флотом разрешило наиболее отчаянным рыбакам производить лов рыбы и в Баренцевом море, не удаляясь далеко от берегов. На всякий случай на такие суда поставили по одной пушке, а рыбакам выдали винтовки. В те дни и на полубаке РТ-89, которым командовал опытный моряк К. Романов, появилась сорокапятка, оборудовали и место для хранения ящиков со снарядами. Обслуживать пушку поручили матросу А. Кокшарову, который раньше служил в Военно-Морском Флоте и знал, как обращаться с пушкой на корабле.

Когда траулер прошел траверз мыса Святой Нос и уже входил в горло Белого моря, неожиданно у него по корме всплыла фашистская подводная лодка. Расстояние до нее не превышало ста метров. По приказу капитана радист передал в пароходство, что траулер обнаружил вражескую подводную лодку и вступает с нею в бой. У каждого, кто знал, что собой представляет РТ-89, это сообщение вызвало, по меньшей мере, удивление.

На палубе лодки появилось несколько человек, которые спокойно разглядывали траулер в бинокли. Один из фашистов что-то сказал, другие засмеялись. Когда подводная лодка, следуя параллельным курсом, догнала траулер, тот же долговязый моряк взял в руки мегафон и, направив его в сторону мостика РТ-89, крикнул:
– Эй, прыгай в воду! А то бух... бух!.. И буль, буль...

Гитлеровцы громко захохотали. Несколько человек подошли к пушке, свинтили с ее ствола пробку и начали разворачивать ее в сторону траулера. Они не спешили, действовали спокойно, как на учении.
И в этот момент капитан «Беломорца» крикнул Кокшарову:
– Стреляй!

А сам, переложив руль, нацелил форштевень траулера в борт вражеской подводной лодки, пытаясь протаранить ее. С нашего судна прогремел первый выстрел. Снаряд прошел так низко над мостиком вражеской лодки, что находившиеся на нем пригнулись. Следом защелкали винтовочные выстрелы. Такого оборота дела враг не ожидал. Лодка увеличила ход и отвернула в сторону. В результате этого маневра траулер на какое-то время оказался вне зоны обстрела пушки, стоящей на носу лодки. А Кокшаров посылал один снаряд за другим. Они рвались буквально рядом с корпусом вражеского корабля, но попасть в цель при довольно сильной качке все никак не удавалось. Зато те, кто стрелял из винтовок, успели ранить нескольких гитлеровцев.

Происходило невероятное: современная подводная лодка маневрировала, уклоняясь от атаки рыбацкого судна и стремясь как можно скорее оторваться от него, а тихоходный неуклюжий траулер, выжимая все из своей старенькой машины, старался не отстать от нее, продолжая обстрел из пушки и винтовок. Так продолжалось несколько минут. Подлодка неоднократно пыталась развернуться, чтобы открыть огонь из орудия, а возможно, и для того, чтобы выпустить торпеды, но «Беломорец» упорно держал курс на нее. Но вот полыхнуло пламенем и орудие противника. Первый его снаряд взвинтил воду рядом с кормой траулера. Два другие встали столбами воды рядом с бортом. На ходовой мостик обвалился поток воды.

С мостика подводной лодки застрекотал пулемет. Пули свистели над головами моряков, врезаясь в надстройки. И в этот момент Кокшарову удалось поймать корпус подлодки в прицел. Прозвучал очередной выстрел. Искрометным пламенем сверкнул разрыв снаряда на палубе подводной лодки. До рыбаков донеслись крики, какие-то обрывки команд... В люке один за другим исчезали вражеские моряки. Подводная лодка развернулась кормой к траулеру и увеличила ход. Вероятно, снаряд с нашего траулера причинил ей серьезные повреждения и вражеский командир решил не испытывать судьбу дальше. Вскоре очертания вражеского корабля растворились в мутной мгле наступавших сумерек.